Ренеа

Если спросить у Ренеа о самом первом её воспоминании, то она станет рассказывать о том, как однажды медведь нашёл пятилетнюю девочку и забрал её в свою берлогу. Бернат же добавит, усмехнувшись: "Такой и была наша первая встреча." И сколько Ренеа себя помнит, она всегда считала Берната своим дедом, хоть он и не выглядел старым. Возможно, было это от того, что знакомые маэры звали его Старым Медведем, или от того, что казался он старше всех, кого Ренеа знала, и изредка вспоминал, как возился с её отцом, когда тот был ребёнком.

До поры девочка не интересовалась тем, почему Бернат был её единственным родственником, и не спрашивала о том времени, что не сохранилось в её памяти. Когда же пришла пора вопросов, Старый Медведь отвечал, что украл Ренеа. И не было понятно, шутит он или говорит серьёзно.

Бернат был из тех ринари, которые считали металл "живой" материей и искали способ зачаровать его тем же способом, что и большинство ринарийской одежды, чтобы металл при смене формы становился частью шкуры и продолжал защищать обернувшегося зверем нара, подобно доспехам воина. И потому много времени проводил он изучая свойства металла и влияние на него магии, или исследуя различные уголки мира в поисках того, что могло бы стать основой "стальной шкуры", так Бернат называл свою мечту. Вот и подрастающая Ренеа, подражая своему деду и наставнику, пыталась проводить опыты, то подкидывая мусор в сплавы, то смешивая реагенты. Бернату нравилась жажда исследования, управляющая его приёмышем, но он опасался за сохранность Ренеа. Поначалу он пытался запирать шкафы и мастерскую, только девочка быстро научилась их открывать без помощи ключа. Тогда Бернат отдал её в обучение местному портному. Занятия эти помимо умения шить и обрабатывать ткани научили Ренеа не менее полезным усидчивости и терпеливости.

Так прошло несколько лет. Став старше Ренеа уже более осознанно помогала Бернату с исследованиями, но всё больше из интереса к процессу, чем из веры в возможность достижения поставленной цели. Девушка никогда не сомневалась ни в Старом Медведе, ни в его словах, и до сих пор у неё не было повода для этого, но она не могла принять его теорию о "живом" металле. Как может быть живым то, что так холодно и неподвижно? И часто из-за этого возникали споры, но ни один не мог доказать свою правоту. Когда стало понятно, что, несмотря ни на что, каждый останется при своём мнении, споры поутихли, но не прекратились совсем.